Александр Невский
 

Глава III. Печенежская волна

1

Новую полосу вторжения азиатских кочевников в Северное Причерноморье открыли тюркские племена печенегов, пришельцев из степей Средней Азии (М.И. Артамонов считает древним местожительством печенегов район к северу от Аральского моря, включая нижнее и среднее течение Сырдарьи).

В конце VIII или в начале IX в. печенеги захватили степи между Волгой и Уралом и создали там сильное племенное объединение, в состав которого вошли, кроме них самих, местные сарматские и отчасти финно-угорские племена. Область племенного союза печенегов ограничивалась с запада Волгой, с юга — рекой Уралом, с востока — Уральским хребтом, а на северо-западе доходила до Жигулевских гор. Под давлением огузского и кыпчакского союзов племен печенеги перешли Волгу и, обойдя с севера основные владения Хазарского каганата, в конце IX в. вторглись в Северное Причерноморье. Ранние известия о наступлении печенегов, содержащиеся в хронике Регино, относились к 889 г.

Печенеги быстро захватили широкую полосу степей, отделявшую славянские земли от владений Хазарского каганата, разгромили и оттеснили на запад венгров (угров). К началу X в. печенежская орда завладела всей степной частью Северного Причерноморья, от Волги до Прута.

Быстрое продвижение печенегов на запад объясняется прежде всего слабостью их противников. Местные племенные объединения кочевников, разрозненные и ослабленные борьбой со славянами, не сумели оказать пришельцам сколько-нибудь значительные сопротивления. Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что печенеги нашли в причерноморских степях родственную им этническую среду — кочевые племена, увлеченные сюда гуннами и следующими волнами азиатских завоевателей. Местные кочевые племена вошли в состав печенежской орды и быстро растворились в ней. Не могла оказать серьезного сопротивления печенегам и Хазария. Хазары с трудом защищали от кочевников свои владения в Приазовье и на Северном Кавказе, предоставив им полную свободу двигаться на запад. Говорить о подчинении хазарским каганам даже части печенегов нет оснований; наоборот, восточные авторы подчеркивают их воинственность и независимость. Так, Абу-Дулаф писал в своей «Книге о чудесах стран» (X в.) о печенегах: «Это люди длиннобородые, усатые, производящие набеги друг на друга... Они никому не платят дани»1.

Печенежская орда, завладевшая причерноморскими степями, переживала период военной демократии, высшей ступени родо-племенного строя. По свидетельству Константина Багрянородного, печенежский союз делился на восемь колен или племен, во главе каждого из таких племен стояли «великие князья». Племена в свою очередь разделялись на роды, которых насчитывалось 40. Власть вождей была наследственной, но право на нее принадлежало не отдельным семьям, а определенным родам. Вожди обладали значительными богатствами, накопленными в результате грабительских походов. Заметную роль в жизни печенежского общества играли советы старейшин и народные собрания, в которых принимало участие все взрослое население.

Многочисленная и воинственная печенежская орда представляла серьезную опасность для соседних оседлых народов. Русь, Болгария, Византия стали постоянными объектами набегов этих кочевников. Насколько опасными и опустошительными были печенежские набеги и как трудно было с ними бороться, видно хотя бы из сообщения о печенегах автора X в. Феофилакта Болгарского: «Их набег — удар молнии, их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело — от множества добычи, легко — от быстроты бегства. Нападая, они предупреждают молву, а отступая, не дают преследующим возможности о них услышать. А главное — они опустошают чужую страну, а своей не имеют... Жизнь мирная — для них несчастье, верх благополучия — когда они имеют удобный случай для войны или когда насмехаются над мирным договором. Самое худшее то, что они своим множеством превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно»2.

На южной границе Руси обосновался опасный враг.

Впервые печенеги попали в поле зрения русского летописца в 915 г.: «Пришли печенеги впервые на Русскую землю и, заключив мир с Игорем (киевским князем), ушли к Дунаю3. Спустя пять лет киевский князь уже «воевал с печенегами». В этот раз их нападение было успешно отбито. Но опасность новых вторжений не исчезла: воинственная орда продолжала кочевать в степях.

Византийская империя, пытавшаяся установить свое господство в Северном Причерноморье, использовала печенегов для военного давления на Русь, подкупала печенежских вождей. Византийский император Константин Багрянородный в своем сочинении «Об управлении государством» давал советы, как привлечь печенегов на свою сторону, не жалея даров и почестей печенежским вождям. Он предлагал заключить с ними «дружественные договоры и союз», ежегодно посылать «дары». Чем же заслужили варвары-печенеги царскую щедрость? Император давал недвусмысленный ответ на этот вопрос: «Печенеги живут в соседстве и сопредельны с русами и часто, когда живут, не в мире друг с другом, грабят Русь и причиняют ей много вреда и убытков. И русы стараются жить в мире с печенегами... Притом русы вовсе не могут даже выступать на заграничные войны, если не живут в мире с печенегами, так как последние во время их отсутствия сами могут делать набеги и уничтожать и портить их имущество... Русы даже не могут приезжать в сей царствующий град Ромеев (Константинополь), если не живут в мире с печенегами, ни ради войны, ни ради торговых дел, так как, достигнув на судах речных порогов, они не могут переходить их, если не вытащат суда из реки и не понесут их на руках; нападая тогда на них, печенежские люди легко обращают их в бегство и избивают, так как те не могут исполнять одновременно двух трудов».

Кроме того, Константин Багрянородный рекомендовал использовать печенежскую орду для давления на других кочевников — турков (торков), которые тоже могли быть опасными для Византии, и заключал: «Когда царь ромейский живет в мире с печенегами, то ни Русь, ни турки не могут совершать враждебных нападений на Ромейскую державу; не могут они и требовать от ромеев чрезвычайно больших денег и вещей в уплату за мир, боясь силы, которую царь при помощи этого народа может противопоставить им в случае их похода на ромеев. А печенеги, связанные дружбой с императором и побуждаемые им посредством посланий и даров, легко могут нападать на земли русов и турков, брать в рабство их женщин и опустошать их земли».

Византийский император, конечно, преувеличивал влияние печенегов: политика Древнерусского государства не определялась печенежской ордой. Это убедительно доказал киевский князь Святослав, который при враждебном отношении печенегов успешно воевал против Византии на Дунае. Однако печенежская орда действительно представляла серьезную опасность для Руси, особенно тогда, когда русские войска отвлекались походами против других врагов.

Для печенежской орды середины X столетия были свойственны черты «военной демократии»; уже выделилась племенная знать — князья; власть вождей становилась наследственной. Для этой ступени развития родоплеменного строя у кочевых народов характерно наличие крепкой военной организации, превращение грабительских войн с оседлыми народами в постоянный промысел.

Русские летописцы долгое время почти ничего не сообщали о печенегах, но это вовсе не означало, что на степной границе Руси было спокойно. Константин Багрянородный писал, что печенеги часто «грабят Русь и причиняют ей много вреда и убытков». Видимо, набеги печенегов на русское пограничье стали привычным делом, в них уже не видели ничего необычного, достойного упоминания на страницах летописей. Кстати, в летописях нет ни одного упоминания о нападениях печенегов на торговые караваны, следовавшие из Киева в Константинополь, хотя, по свидетельству того же Константина Багрянородного, поездки русских людей через Печенегию зачастую не отличались по опасности от серьезных военных походов.

Лодки (однодеревки), нагруженные товарами из Новгорода, Смоленска, Чернигова и других городов, собирались в караван у Киева и затем под сильной охраной спускались вниз по Днепру, к порогам. Уже при прохождении четвертого порога «все ладьи причаливают к земле носами вперед; отряженные люди сходят держать с ними стражу и уходят; они неусыпно держат стражу из-за печенегов». Следующая опасность подстерегала караваны за седьмым порогом, на так называемой Крарийской переправе. «Эта переправа шириною приблизительно равна ипподрому (примерно 80 м. так что долетает стрела стреляющего с одной стороны на другую. Посему печенеги приходят и на это место и нападают на русов». Опасность подстерегала торговые караваны и на морском побережье от Днепра до реки Седины (в гирле Дуная). «Пока они не минуют реки Седины, по берегу за ними бегут печенеги. И если море, что часто бывает, выбросит однодеревки на сушу, то они все их вытаскивают на берег, чтобы вместе противостоять печенегам».

Деятельность византийских дипломатов в причерноморских степях заметно активизировалась, когда князь Святослав, одержав ряд побед над императорскими легионами, утвердился на Дунае. Византия не пожалела золота и других даров, чтобы снова направить печенежскую орду против Руси. В 968 г., воспользовавшись отсутствием князя Святослава, с которым ушла на Дунай большая часть русского войска, печенеги подступили к Киеву, столице Древней Руси.

Осада Киева печенегами подробно описана в русской летописи. В городе, окруженном бесчисленным множеством врагов, заперлась княгиня Ольга с внуками Ярополком, Олегом и Владимиром. Киевляне срочно послали к Святославу гонца: «Ты, княже, чужую землю ищешь и бережешь, а о своей забыл, чуть было нас не взяли печенеги...» Святослав вскоре вернулся с дружиной в Киев «собрал воинов и прогнал печенегов в поле, и было мирно». Быстрая печенежская конница ничего не могла поделать против глубокого строя русской пехоты, подкрепленной с флангов конными дружинами. Воины, сомкнув щиты и выставив копья, создавали подвижную непреодолимую «стену». Святослав с обычной стремительностью двигался в глубь степей, высылая впереди полков конные отряды и воинов на быстрых ладьях. Но этот успех Святослав не закрепил: он вскоре снова ушел с войском на Дунай. И уже в 971 г., по сообщению летописца, киевскому князю снова пришлось «думать с дружиною своею» о том, что «печенеги с нами ратны», беспокоиться за свой тыл.

Воевода Свенельд имел все основания советовать князю Святославу возвращаться обратно в Киев «на конях», а не в ладьях через днепровские пороги, потому что «стоят печенеги в порогах». Святослав не послушался совета старого воеводы и жестоко поплатился. Когда он с малой дружиной возвращался водным путем, печенеги, по словам летописца, «заступили пороги, и нельзя было пройти через пороги». Святославу и его спутникам пришлось зимовать в Белобережье. Весной 972 г., когда Святослав снова попытался прорваться через пороги, на него «напал Куря, князь печенежский, и убил Святослава, и взял голову его, и из черепа его сделал чашу, оковав (золотом), и пил из нее».

После трагической гибели князя Святослава упоминания о печенегах на несколько лет исчезли из русских летописей. Но присутствие неподалеку от центров Руси печенежской орды (степная граница проходила всего в двух днях пути от столицы!) приходилось учитывать и во внешней политике, и во внутренних делах.

Преемник Святослава на киевском великокняжеском «столе» Ярополк в 978 г. успешно воевал с печенегами и даже обложил их данью. Видимо, следствием этого успеха был переход одного из печенежских вождей на службу к киевскому князю. В 979 г. в Киев «пришел печенежский князь Илдей и бил челом Ярополку на службу; Ярополк же принял его и дал ему грады и волости». Этим было положено начало той политике, которую впоследствии старалось проводить Древнерусское государство по отношению к кочевникам южных степей: привлекать к себе на службу отдельные их орды, чтобы они сами били своих незамиренных соплеменников. В 988 г., уже при князе Владимире, «пришел печенежский князь Метигай к крестился», а в 991 г. принял христианскую веру печенежский князь Кучюг «и служил Владимиру от чистого сердца». Но пока это были еще единичные случаи, не влиявшие на общую обстановку. Печенежское наступление на русские границы продолжалось.

Война с печенегами показала, что даже такие сильные удары, какие время от времени наносил степнякам грозный Святослав, не могут ликвидировать опасности новых нападений печенежской орды. Необходимо было создать крепкие оборонительные линии вдоль всей степной границы, способные задержать наступление кочевников. Эта грандиозная задача была выполнена Русью при князе Владимире Святославовиче, в последней четверти X столетия.

По свидетельству летописца, в 988 г. киевский князь Владимир объявил: «Се не добро есть, что мало городов около Киева!» И «начал ставить города по Десне и по Осетру, по Трубежу и по Суде, и по Стугне, и начал набирать лучших людей от словен, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, потому что была рать от печенегов».

Укрепленные линии на южной границе Руси, состоявшие из городков-крепостей, соединенных между собой валами, рвами и завалами, протянулись на сотни километров. Для наблюдения за кочевниками насыпали курганы, на которых выставлялись сторожевые посты. Оборонительных сооружений таких масштабов не знала история европейской средневековой фортификации.

Борьба с печенегами фактически превратилась в общерусское дело: постоянные гарнизоны в пограничные крепости набирались со всей страны. Недаром народ воспел в своих былинах «заставы богатырские», оборонявшие родную землю от врагов, и связал их появление с именем киевского князя Владимира. Популярность Владимира объясняется тем, что именно в его княжение в военно-оборонительные мероприятия были втянуты широкие народные массы, борьба с кочевниками стала поистине всенародной. Академик Б.А. Рыбаков писал в своей книге «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи», что воинами «богатырских застав» на рубежах Русской земли были те смерды широкой лесостепной полосы, которые то пахали землю на своих лошадях, то скакали на них в погоню за степняками. На степное порубежье бежали холопы со всех концов Руси, приходили крестьянские семьи, оторвавшиеся от своих общин и искавшие опоры вне своих старых связей.

Каждая из укрепленных линий на степной границе имела свое стратегическое значение. Академик Б.А. Рыбаков охарактеризовал их следующим образом.

Из пяти рек — Десны, Осетра, Трубежа, Суды и Стугны, на которых были построены новые крепости, четыре впадали в Днепр с востока. На левобережье Днепра крепости возводились потому, что здесь было меньше естественных лесных заслонов, а степь доходила почти до самого Чернигова. После постройки укрепленных Пиний печенегам приходилось преодолевать четыре барьера. Первый рубеж был на Суле, двести лет служившей границей между русскими и кочевниками. В «Слове о полку Игореве» о Половецкой земле иносказательно говорится: «Кони ржут за Сулою». Далее по реке Суле крепости стояли на расстоянии 15—20 км друг от друга. Когда печенеги преодолевали этот рубеж, они встречались с заслоном по Трубежу. Здесь стоял один из крупнейших городов Древней Руси — Переяславль-Южный. Если и это препятствие печенегам удавалось взять или обойти, то перед ними открывались пути на Чернигов и Киев. Но перед Черниговым лежали оборонительные линии по Осетру и Десне, затрудняя подход к этому богатому русскому городу, а чтобы попасть с левого берега Днепра к Киеву, печенегам нужно было перейти вброд реку под Витечевым, а затем форсировать Стугну, по берегам которой Владимир и поставил крепости. Археологи в Витечеве над бродом открыли мощную крепость конца X в. с дубовыми стенами и сигнальной башней на вершине горы. При первой же опасности здесь разжигали огромный костер, который был виден в Киеве. В столице тотчас же узнавали о появлении печенегов на Витечевском броде.

Стугнинская укрепленная линия окаймляла «бор великий», подступавший к Киеву с юга. Это был последний оборонительный рубеж перед столицей, состоявший из городов-крепостей Триполи, Тумаша и Василева и соединявших их валов. За этой укрепленной линией, между Стугной и Киевом, Владимир построил в 991 г. огромный город-лагерь Белгород, ставший резервом всех киевских сил.

Постройка оборонительных рубежей с продуманной системой крепостей, валов и сигнальных вышек сделала невозможным внезапное вторжение печенегов, что давало возможность Руси собираться с силами и переходить в наступление.

Опасной и суровой была жизнь русских воинов в такой пограничной крепости. Круглый год, день и ночь, стояли на высокой башне дозорные, зорко вглядываясь в степные дали. Сменяя друг друга, выезжали далеко в «дикое поле» конные «сторожи», берегли дальние подступы к укрепленной линии. В минуты опасности на курганах загорались сигнальные огни, скакали быстрые гонцы в города — за подмогой. А пока собиралось войско, чтобы выступить навстречу печенегам, немногочисленный гарнизон крепости один встречал очередной печенежский набег. Ценой жизни защитники крепости порой задерживали врага, выигрывали время для сбора киевских и переяславских дружин.

Мероприятия киевского князя Владимира Святославовича по укреплению южной степной границы оказались весьма своевременными: в 90-х годах X столетия печенеги значительно усилили натиск на Русь. Древнерусскому государству потребовалось огромное напряжение сил, чтобы сдержать наступление печенежской орды. Страницы русских летописей, посвященные событиям того времени, — это непрерывный перечень битв, осад городов, тяжелых жертв и гибели множества людей, героических подвигов и искусно проведенных военных операций.

К этому тревожному, полному опасностей времени самого страшного печенежского натиска патриарший летописец XVII в. относил свою первую запись о русских богатырях, совершавших героические подвиги в борьбе с печенегами. На страницах летописи записано под 1001 годом: «Богатыри. В лето 6509 Александр Попович и Ян Усмошвец, убивший печенежского богатыря, избили множество печенегов и князя их Родмана с тремя сыновьями его в Киев к Владимиру привели. Владимир же устроил светлый праздник и великие кади меду, и квасу, и вина поставил, и мясо, и рыбу, и всякие овощи, что кому хотелось, то и ели». В 1004 г., по сообщению того же летописца, когда снова пошли печенеги на Белгород, киевский князь «послал на них Александра Поповича с многими силами, печенеги же, услышав об этом, побежали в поле».

В русских былинах подробно описывается, как были вооружены богатыри князя Владимира, побеждавшие печенежских витязей. Богатыри — это конные воины, одетые в кольчужные брони, вооруженные копьями, мечами или саблями, луками и стрелами, палицами-булавами. Илья Муромец, снаряжаясь на бой с «Калин-царем», надевал «кольчуги золоченые», брал «лук тугой и калены стрелы», «саблю вострую», «копье долгомерное», «палицу военную». В былинах о других богатырях упоминались «меч», «булатен нож», «злат шелом» и т.д.

Археологи не раз находили описанные в былинах «кольчатые брони» — рубахи из мелких переплетенных между собой железных колец, и «брони», сделанные из железных пластин, нашитых на кожаную основу в виде чешуи.

Голову древнерусского воина-дружинника защищали в бою «шелом», железные или «шеломчатые колпаки», «шишак» — плавно вытянутый кверху шлем, заканчивавшийся втулоч-кой — «шишом», в которую вставлялся яркий султан — «еловец». И в былинах у богатыря «шишак на голове-де как огонь горит!»

Готовясь к выстрелу из лука, былинный богатырь

...вынимал из налушна свой тугой лук,
Из колчана калену стрелу.
...А и тугой лук свой потягивает,
Калену стрелу поправливает.
И потянул свой тугой лук за ухо,
Калену стрелу семи четвертей.
И завыли рога у туга лука,
Заскрипели полосы булатные.

Это описание богатырского лука вполне соответствует бытовавшему на Руси в X в. (и найденному впоследствии археологами!) дальнобойному сложному луку, состоявшему из втулки — кибити, в которую вставлялись два рога. На луке были костяные или металлические накладки — полосы.

Палица, тоже очень распространенное на Руси оружие, обычно упоминалась в былинах с эпитетами «военная», «боевая», «булатная», реже «медная». Ею богатырь «поигрывает», подбрасывая под облака и ловя одной рукой, и требует себе «поединщика».

Вооружение былинных богатырей, несмотря на некоторые вполне понятные преувеличения (богатырь, к примеру, «берет палицу боевую в пятьдесят пудов»!), соответствует вооружению киевского дружинника, конного воина, который успешно бьется с печенежскими всадниками и побеждает их. Русские умельцы-ремесленники — оружейники, кузнецы, кольчужники, шорники дали в руки своим защитникам надежное оружие. В отличие от англосаксов, вышедших на поле битвы при Гастингсе с каменными топорами, русским воинам было чем сражаться за родную землю!

Успешные походы русского войска и несколько побед, одержанных над печенежской ордой, по-видимому, вызвали разногласия между печенежскими вождями. В 1104 г., по сообщению летописца, «убит был Темирь, князь печенежский, своими сродниками». Однако «дикое поле» все еще нависало враждебной силой с юга над Русью.

Об обстановке на степной границе Руси много интересных сведений содержится в письме к германскому императору мерзебургского архиепископа Бруно, который побывал в Печенегин в 1006 г. По дороге в степи Бруно останавливался у киевского князя Владимира и вместе с ним доехал до укрепленных линий, ограждавших Русь со стороны степей. Вот что писал Бруно о своем путешествии к печенегам.

«Русский государь, известный своим могуществом и богатствами, удерживал меня у себя целый месяц (как будто бы я по своей воле шел на гибель!) и противился моему предприятию, стараясь убедить меня не ходить к этому дикому народу, среди которого невозможно отыскать ищущих спасения, а найти себе бесполезную смерть — всего легче. Но он не мог отклонить меня от моего намерения».

Далее Бруно описывал, как князь Владимир «сам, с войском своим, два дня провожал меня до последних пределов своего государства, которые у него, для безопасности от неприятеля, на очень большом пространстве обведены со всех сторон завалами». Это был рубеж Русской земли; дальше шла степь — опасная и враждебная, перекрывавшая путь к Черному морю.

Записки Бруно подтверждают даваемую современными учеными характеристику печенежской орды как общества, находившегося в XI столетии на стадии «военной демократии» с большим влиянием племенной знати (печенежских старейшин) и собрания всех взрослых членов племени, решавшего важнейшие вопросы. Бруно и его спутники по прибытии в «главный стан печенегов» должны были ждать такого собрания. «В следующее воскресенье, при наступлении вечера, нас ввели в середину этого собрания, подгоняя бичами нас и коней наших. Несметная толпа народа, со сверкавшими от злости глазами и пронзительным криком, бросилась на нас; тысячи топоров, тысячи мечей, простертых над нашими головами, грозили рассечь нас на части. Так нас непрестанно мучили и терзали до темной ночи, пока наконец печенежские старейшины не поняли наших речей и не исторгли нас властию своею из рук народа».

Так описывал архиепископ Бруно свою встречу с печенегами, «самым грубым и самым свирепым, какой есть на земле, языческим народом».

Война с печенегами продолжалась и при преемниках князя Владимира. В 1017 г. печенежская орда совершила неожиданное нападение на Киев. Но город был постоянно готов к осаде. Горожане выкопали вокруг него ров, пустили туда воду и прикрыли сверху жердями; на крепостных стенах были укреплены зеленые ветки, чтобы скрыть воинов и помешать печенегам прицельно метать стрелы. Ворота Киева намеренно были оставлены приоткрытыми, позади них расположились сильные отряды воинов. Когда печенежская конница с радостными криками «всеклась в Киев», на нее обрушились русские дружины. В тесноте городских улиц степняки потеряли свое основное преимущество — скорость и свободу маневра. Бой продолжался до вечера. Множество печенежских всадников нашли смерть на улицах древней столицы. Остальные печенеги, пробовавшие безуспешно штурмовать городские стены, «отбежали» от Киева.

В 1019 г. киевский князь Ярослав Мудрый нанес еще одно поражение печенегам. Сражение произошло на реке Альте; по словам летописца, такой «сечи злой» до сих пор не было на Руси, полки сходились трижды, кровь текла по земле, «как вешняя вода». Печенеги были разбиты и отступили.

Но война еще не была окончена. В 1020 г. печенеги совершили опустошительный поход на Киевскую землю. На этот раз князю Ярославу не удалось отбить врага. Печенежская орда захватила богатую добычу и пленных и благополучно ушла в степи. «Пришли печенеги и много зла сотворили, и пошли восвояси», — печально отметил русский летописец.

При князе Ярославе Мудром продолжалось укрепление южной границы Руси. В 1032 г. он «начал ставить города по Роси», пограничной реке, прикрывавшей со стороны степей столицу Древнерусского государства. Но не новые крепости, не валы и засеки сыграли решающую роль в войне с печенегами. Князю Ярославу Мудрому удалось собрать и двинуть на врага объединенные военные силы многих русских земель. Когда в 1036 году печенеги в последний раз осадили Киев, князь Ярослав «собрал воинов много» в Новгороде и поспешил на помощь осажденной столице. Решающее сражение произошло под стенами Киева, на том месте, где впоследствии был построен Софийский собор. В центре русского строя стояла варяжская дружина, на правом крыле — киевский полк, а на левом — новгородцы. Битву начали печенеги, обрушившиеся всей конной массой на русское войско. «Была сеча злая, и едва одолел к вечеру Ярослав, и побежали печенеги, и не ведали, куда бежали, и одни утонули в реке Ситолми, другие — в иных реках, и так погибли».

Осколки печенежской орды откочевали на запад и юго-восток, растворившись в новой волне азиатских кочевников — племенах торков. Отдельные отряды печенегов поступили на службу к киевским князьям и остались жить поблизости от русской границы.

Однако самостоятельной роли эти осколки некогда грозной печенежской орды уже не играли. Война с печенегами фактически закончилась полной победой Руси. Русь выстояла, ликвидировав опасного врага, свыше столетия угрожавшего ее южным границам.

2

Войны с печенежской ордой в течение многих десятилетий были основной внешнеполитической задачей Древнерусского государства, хотя, по справедливому замечанию академика Б.Д. Грекова, «несомненно, печенеги для Древнерусского государства не представлялись непобедимыми», и «Русь их успешно отбивала и осваивала, включая в состав подвластных Киеву народов». Тяжелая и продолжительная война с печенегами (по подсчетам Б.Д. Грекова, киевские князья серьезно воевали с печенежской ордой 16 раз, не считая мелких столкновений!) потребовала от Руси большого напряжения сил. Несмотря на конечный успех этой борьбы — разгром печенежской орды под Киевом в 1036 г., потери Руси в борьбе с печенегами были значительны. Печенежские наезды, которых в конце X — начале XI столетий было множество, привели к отступлению части славянского земледельческого населения из пограничных со степью районов на север и северо-восток, под защиту лесов. Южная граница славянских поселений теперь не заходила далее укрепленных линий: ведение земледельческого хозяйства в степной и в немалой части лесостепной полосы было невозможным из-за печенежской опасности. Крайне отрицательные последствия для развития экономики имела утрата Русью в результате печенежского наступления плодородных черноземных земель на юге и ликвидация тех островков оседлого земледелия, которые образовались в степях благодаря славянскому заселению в VIII—IX вв. Печенеги систематически перерезали жизненно важные для Руси торговые пути в Византию и на восток, печенежская кочевая стихия отрезала Русь от Черного моря. Вторжение печенежских отрядов усугубляло разрушительные последствия междоусобных войн князей. Определенное влияние оказало печенежское наступление и на международное положение Руси. Занятые постоянными войнами с печенежской ордой, киевские князья не имели возможности проводить достаточно активную внешнюю политику на западных рубежах страны.

В то же время ведущая роль Киева в организации всенародной борьбы с кочевниками способствовала превращению его в признанный политический центр Руси. Создание системы пограничных крепостей с постоянными гарнизонами сосредоточило в руках киевского князя большие военные ресурсы, которые использовались им для укрепления единства страны. В войнах с кочевниками выковывалась крепкая военная организация, способная отстоять независимость родной земли от опасных врагов — азиатских кочевников.

А новые враги не замедлили появиться. Печенегов, разгромленных в боях с русскими дружинами, сменили в причерноморских степях торки (гузы, огузы).

В X в. тюркское племенное объединение торков-гузов занимало приуральские степи вплоть до Волги. По сообщению арабского историка Масуди, торки неоднократно воевали с Хазарским каганатом, владения которого примыкали к районам их кочевий с запада; отряды торков зимой по льду переходили Волгу и опустошали хазарские поселения. Есть основания полагать, что торки были союзниками киевского князя Святослава во время его походов на хазар. В качестве союзников киевских князей торки выступали и позднее. Не случайно первое упоминание о них в русской летописи связано с совместным походом русских и торков против волжских болгар: в 985 г. князь Владимир Святославович с войском двинулся на Волжскую Болгарию речным путем в ладьях и «торков берегом привел на конях».

В конце X — начале XI в. торки перешли Волгу и постепенно заняли придонские степи, вытеснив оттуда печенегов. Наступление торков на тылы печенежской орды облегчило победу Руси над старым врагом. Однако после разгрома печенегов торки подошли к русским границам, и уже в 1055 г. летописец сообщал о войне с ними переяславского князя Всеволода. По словам летописца, в том году Всеволод пошел «на торков зимой войною и победил торков».

Одной из причин продвижения торков на запад было то, что их теснили племена половцев, тоже проникших в причерноморские степи. Киевские князья, внимательно следившие за изменением обстановки в степях, постарались использовать половцев для борьбы с торческой ордой. Летописец сообщал, что переяславский князь вел переговоры с одним из половецких вождей: «Приходил Блушь с половцами, и заключил Всеволод мир с ними».

В первые годы пребывания торков у русских границ с ними успешно воевало переяславское войско; не привлекая военных сил других княжеств. Мощные укрепленные линии, созданные для обороны от печенегов, оказались непреодолимыми для торческих отрядов.

В 1060 г. на торческую орду двинулось объединенное войско нескольких русских княжеств. Возглавляли поход наиболее влиятельные русские князья: Изяслав Киевский, Святослав Черниговский, Всеволод Переяславский, Всеслав Полоцкий. Они, «собрав воинов бесчисленно, пошли на конях и в ладьях бесчисленным множеством на торков, и, услышав об этом, торки, испугавшись, бежали и погибли, убегая, одни от зимы, другие от голода, иные же от мора».

Остатки торческой орды пытались откочевать на запад, к границам Византийской империи. Однако ослабленные сокрушительным разгромом у русских границ, торки не сумели ворваться во владения византийских императоров. Часть торков осела в Македонии в качестве подданных Византии, а остальные возвратились в причерноморские степи.

Торки, поселившиеся в Приднепровье, признали власть киевского князя и остались здесь служить в военных гарнизонах пограничных крепостей. Основным районом расселения «служебных» торков был бассейн рек Роси и Россавы, где возник город Торческ. Впоследствии «служебные» торки Поросья сыграли значительную роль в обороне южных границ Древнерусского государства от набегов половцев.

Таким образом, к середине XI столетия Древняя Русь сумела отбить натиск многочисленных воинственных орд печенегов и торков, не только разгромила их, но и поставила остатки этих орд себе на службу.

Решающую роль в успешной борьбе с кочевниками сыграло образование и укрепление Древнерусского государства, которое объединило военные силы славянских племен и сумело придать войне с печенегами и торками общенародный характер.

Два обстоятельства изменили в последующие десятилетия обстановку на степной границе Руси. Во-первых, на Руси появились первые признаки феодальной раздробленности, начались междоусобные войны, серьезно ослабившие военные силы страны. Система общегосударственной обороны степной границы оказалась нарушенной. Объединение военных сил для совместных походов в степи теперь встречало большие трудности. Во-вторых, в середине XI столетия появилась новая волна азиатских кочевников — половцев, врагов гораздо более опасных, многочисленных и настойчивых, чем побежденные печенеги и торки.

Вопрос о влиянии борьбы с печенегами на внутреннее развитие Руси исследован недостаточно. Интересные соображения по этому поводу высказывает академик Б.А. Рыбаков. По его мнению, организация борьбы с печенегами в общегосударственном масштабе (постройка пограничных крепостей, создание в них постоянных гарнизонов, состоящих из дружинников различных областей Руси, возрастание роли Киева как организатора общенародной борьбы с кочевниками) сосредоточила в руках киевского князя очень большие военные ресурсы, придававшие реальность его власти как великого князя всей Руси. Зависимые от киевского князя военные отряды, живущие в государственных крепостях в состоянии постоянной боевой готовности, служили ему не только для борьбы с внешними врагами — кочевниками, но и были опорой во внутренних делах для давления на оппозиционных феодалов4. Все это способствовало укреплению ранне-феодальной монархии. В условиях постоянной внешней опасности ранне-феодальная монархия была политической формой, содействовавшей первичным процессам феодализации, обеспечивающей в сложнейших исторических условиях развитие феодализма.

Мысль о влиянии борьбы с кочевниками на складывание Древнерусского государства и вообще на социально-экономическое развитие Руси в свое время высказывал и С.В. Юшков в интересной статье «Развитие Русского государства в связи с его борьбой за независимость». Он писал, что «борьба с тюркскими кочевниками ускорила процесс образования феодального государства в Киевской Руси», «ускорила развитие политического строя и образования русского феодального государства»5. С.В. Юшков выделяет несколько возможных аспектов влияния борьбы с кочевниками на развитие Древней Руси. Постоянная угроза со стороны кочевников некоторым образом способствовала централизации государственного аппарата и укреплению великокняжеской власти. Создание постоянного войска на границах ускорило разложение «дружинного строя» и усилило феодальные группы. «Лучшие мужи» из различных областей Руси селились на границах, получали от великого князя земли и заводили хозяйство феодального характера. Может быть даже, принятие христианства в какой-то степени (наряду с другими причинами) было вызвано потребностями обороны: борьба с печенегами проходила под лозунгом защиты веры от «поганых»; кроме того, принятие христианства способствовало нормализации отношений с Византией, что обеспечивало тыл для борьбы с печенегами и ликвидировало опасность византийско-печенежского союза.

Примечания

1. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870, с. 185.

2. См.: Васильевский В.Г. Труды, т. 1. СПб., 1908, с. 4—5.

3. ПСРЛ. Т. II, стб. 32.

4. См.: Рыбаков Б.А. Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII века. «Вопросы истории», 1962, № 4, с. 40.

5. Юшков С.В. Всесоюзный институт юридических наук. Ученые труды, вып. VIII. М., 1946, с. 126, 132.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика