Александр Невский
 

Численники и баскаки

Прямым сюзереном, царем для князей и церкви, был хан в Сарае. Другое дело — великий хан в Каракоруме, стремившийся воспрепятствовать распаду империи на уделы, владыки которых подчинялись лишь ханам своего улуса, вроде Золотой Орды. Великий хан Менгу приступил к созданию новой структуры власти в империи с размахом Чингисхана. В 1252 г. поголовная перепись населения была проведена в Китае, на следующий год — в Иране, в 1257 г. «исчисление народа» докатилось до Руси.

Учет жителей покоренных земель проводился и раньше: в первые годы после Батыева погрома власти Золотой Орды не меньше великих ханов хотели знать, какой доход им причитается, пока не поняли, что в сборе дани удобнее положиться на князей, получивших свои ярлыки в Сарае. Но уже в 1246 г., когда перепись на Руси вел один чиновник от Батыя и великого хана Гуюка, в Каракоруме был отравлен сарайский ставленник великий князь Ярослав. Борьба за то, кто будет ставить на Руси великих князей, шла несколько лет и на первых порах с перевесом Каракорума. Однако не следовало гадать, кому будут более усердно служить князья: ярлык далекого Каракорума для них мало значил без ярлыка близкого и могучего Сарая.

Великий хан Менгу понимал, что произойдет, если дань с покоренных земель пойдёт через руки улусных ханов. Те станут полновластными владыками и превратят Каракорум в чисто символический центр, основываясь на всеобщем правиле: «вассал моего вассала — не мой вассал». Поэтому численники великого хана, переписывая население империи, разбивая подданных на десятки, сотни, тысячи и тумены, готовили почву для введения единой местной администрации: баскаков. Те должны были собирать дань и формировать военные отряды, чтобы, в конечном счете, образовать новую иерархию среди подданных империи, начиная с десятских и сотников в каждом селе до великого баскака, например при великих князьях.

Опора на людей, желающих возвыситься над своим народом путем открытого перехода в другой лагерь, — один из краеугольных камней диктатуры. Прими ислам — и станешь помыкать односельчанами, а при должном усердии — боярами и даже князьями! Баскачество распространялось по Руси, как раковая опухоль. Великий хан Менгу понимал, что все они будут воровать и грабить, но не волновался за свою казну. В каждом улусе великий баскак был не только чиновником Каракорума, строго следившим за местными властями, но и откупщиком. Он откупал право сбора дани за определенную сумму, периодически вносимую в казну. Благодаря баскачеству ханы улусов и особенно местные власти, вроде русских князей, становились декоративными фигурами.

План кардинального укрепления Монгольской империи не удался, наткнувшись на всеобщее сопротивление. На Руси его возглавили города.

* * *

Весной или летом 1257 г. в Орду вызвали Александра Невского, его братьев Андрея и Ярослава (опять княжившего в Твери), а также Бориса Ростовского, брат которого Глеб уже вновь гостил у татарской родни своей жены. С ними к хану Берке (летописец, запутавшись в ханах, всё ещё пишет об Улагчи) вызвали и «всех воевод». При малейшем сопротивлении «числу» Северо-Восточная Русь могла мигом потерять всю княжескую и военную верхушку. На этот раз летописец не упоминает, как обычно делал, что князья были приняты «с честью» «и отпущены были в свою вотчину», — вот всё, что он смог об итогах поездки с облегчением записать1. Князья действительно спаслись чудом.

Как рассказывает новгородский летописец, летом 1257 г., когда Александр со всеми князьями и воеводами был в Орде, Великий Новгород был охвачен тревогой и смятением. Из Владимиро-Суздальской Руси шли слухи о злодеяниях численников, неотвратимо продвигавшихся к границе. Новгородцы восстали и убили посадника Михалку, который уговаривал их покориться монголо-татарам.

Тогда великий князь Александр Ярославич Невский сам прибыл в город с ордынскими послами: требовать, чтобы земля приняла численников и платила дань. Княживший в Новгороде сын Александра Василий устыдился поведения отца и бежал во Псков. Невский повелел схватить его, а новгородцам, наиболее рьяно стоявшим против татар, — «Александру и дружине его», — отрезать носы и вырвать глаза, «кто Василия на зло повёл», то есть восстановил против политики отца. Новгородцев это не устрашило. Князь уехал ни с чем. А зимой новгородцы убили его старого боевого товарища Мишу — героя Невской битвы2.

Пока русские убивали русских, воинов не хватало, чтобы защитить границы Руси. Летом 1258 г. литовцы и ратники из Полоцка, куда пригласили княжить литовского воеводу Тов-тивила, вассала великого князя Миндовга, ворвались на подчинявшуюся Александру Невскому Смоленщину и «взяли на щит» город Войщину. Он лежал южнее Смоленска, то есть враги прошли войной через всю землю. Этого было мало: осенью литовцы атаковали Торжок. Поставленный там Александром гарнизон частью погиб, частью попал в плен, «а иные едва убежали; и много зла было Торжку». Новгородский летописец нашёл в том году лишь одно утешение: «той же зимы татары взяли всю землю литовскую, а самих перебили»3.

Примечания

1. ПСРЛ. Т. I, Стлб. 475.

2. НПЛ. С. 82.

3. НПЛ. С. 82.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика